Третье письмо было полным сюрпризом. Граф, узнав место её «добровольного заточения» писал о сбежавшей жене, о том, что бросил пить, что любит её, умолял приехать. Читать было тяжело: прыгающие алкоголические буквы доказывали лживость предыдущих уверений….

                    * * *

...встретил в аэропорту но просьбе сына. Весь облик этого статного, с уверенными движениями человека внушал спокойствие и надёжность. Он был... настоящий. И ещё был его взгляд: внимательный, согревающий и по-мальчишески озорной. Такой бывает у человека близкого. Или родного. И на шофёра он не похож: это, конечно, его машина. На заднем сиденьи – корзина ароматных груш. Княжна отвечала ему вежливой, но растерянной улыбкой в зеркальце заднего вида. Наконец, чувствуя, что краснеет, спросила непривычно сбивающимся голосом: – Ваше имя. сударь, ничего мне не говорит, но лицо кажется очень знакомым... – Очень возможно, Ваша светлость, – отвечал он с готовностью. – В годы Империи моя матушка была прачкой...

Оттава 05-12, 2009